Читать книгу - "Хранительница сокровищ [= Полночный воин ] - Айрис Джоансен"

Его большие и чуткие ладони тотчас же обхватили ее груди. Обладание. Иногда он начинал прикасаться к ним нежно, бережно, никакой дикой чувственности, просто приятное ощущение принадлежать другому.

— Я хочу войти в тебя, — прошептал он ей в ухо. — Ты разрешишь мне?

Его слова стали привычными, вопрос перед бешеной атакой и штурмом. Он пытался завоевать ее согласие.

— Нет.

Его руки невольно сжали ее груди.

— Господи, какая упрямая! Почему ты не… — не договорил он, пытаясь успокоиться. — Так не может дольше продолжаться. Ты хочешь меня, черт возьми!

Она и вправду очень хотела его. Удовольствие от его ласк было странным и необычным, но в них не было того первобытного совокупления, того дикого слияния, только оно может дать ей полное удовлетворение.

— Все останется по-прежнему, — помолчав, сказала она. — Пока ты не решишь остановиться. Воздержание неестественно для мужчины, так что страдаешь ты, а не я.

Он убрал руки с ее грудей и лег на спину, глядя на усыпанное звездами небо.

— Единственное, что правильно и естественно для нас обоих, — то, от чего ты отказываешься.

— Ты берешь все остальное силой, почему же не хочешь взять и это?

— Ты знаешь, почему. Когда ты придешь ко мне, то уже не сможешь снова уйти.

— Тебе известно, что этого не будет.

— Из-за смерти человека, которого ты ненавидела? — Он приподнялся на локте и оглядел ее. — Я не убивал Делмаса.

Она напряглась.

— Ты держал вилы.

— Но ты не видела, как я убивал его, потому что я не делал этого.

Перед ней снова всплыла картина на конюшне, ужаснувшая ее.

— Я видела.

— Ты слышала, чтобы я когда-нибудь соврал?

— Нет. — Надежда родилась в ее душе, но увиденное на конюшне вновь заслонило его слова. — До сих пор — нет. Ты всегда сам твердил мне, что доверяешь только тому, что видишь и можешь потрогать.

— Но ты мыслишь совсем по-другому. Ты веришь в честность и в чудеса. — В его тоне слышалась горькая усмешка. — Так где же теперь твоя честность, Бринн?

Она молчала со слезами на глазах.

Он выругался.

— Может, ты и права, не доверяя мне. Ради тебя я пошел бы и на ложь, и на обман, и на убийство. Только злой рок уберег меня от того, чтобы прирезать твоего мужа, как свинью, которой он был. Я даже пришел в ярость, что не смог испытать этого удовольствия.

Слабая надежда снова зажглась в ней. Его с горечью сказанные слова убедительнее всяких заверений в правоте: «Ради тебя я пошел бы и на ложь, и на обман, и на убийство».

О чем она? Он уже говорил эти слова с ледяной убедительностью, и вообще, он очень умен. Он сладкоголосый искуситель, торговец, способный купить и продать что угодно, не моргнув глазом. Нельзя себе позволить ослепнуть под лучами его слов, которые он выдавал за правду.

— Ты прав, я не могу доверять твоим словам.

Гейдж криво усмехнулся.

— А я и не надеялся. Поэтому в самом начале не настаивал на своей невиновности. Я бы тоже не поверил твоим словам при тех же обстоятельствах. — Он сжал губы. — Но между нами одна существенная разница. Я не брошу тебя. Каким бы ни был твой грех, я повторял бы себе, что грешен я.

— Мы совсем разные.

— Между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь. Мы оба честны, целеустремленны и безжалостны, когда нам так надо.

Она испуганно посмотрела на него.

— Я не безжалостна.

— В этом отношении ты более жестока, чем любой солдат в моей армии. Ради спасения чьей-нибудь жизни ты перешагнешь, не задумываясь, полмира.

— Неправда.

— О, ты постаралась бы ступать очень осторожно, чтобы ненароком не наступить на кого-нибудь, но не остановилась бы ни перед чем, сметая все и всех на своем пути ради того, чьим здоровьем ты решила заняться.

— Ты ошибаешься. Существует много других способов.

— Я прав. И ты прекрасно это знаешь. Ты считаешь нужным порвать со мной, потому что веришь, что я виновник гибели измывавшегося над тобой и тобою ненавидимого мужа, но ты слишком дальновидна, чтобы винить себя в смерти Делмаса. — Его голос безжалостно доносил до ее слуха каждое слово. — Ты отказываешь мне в доверии, которое проявляешь к Эдвине и Малику. Почему?

— Я видела… вилы.

— Будь честной сама с собой, Бринн.

Слезы хлынули у нее из глаз.

— Я не могу…

— Тогда тебя останавливает не чувство вины, а что-то другое. Делмас для тебя — просто предлог, чтобы отгородиться от меня. Почему? Ты знаешь, я женюсь на тебе и стану обращаться с тобой с почтением.

— Батшебе…

— Мы одно целое. Почему ты отвергаешь меня?

— Это не так.

— Неужели ты думаешь, я стал бы бороться с тобой и ради тебя, если бы не был в этом уверен? Черт возьми, мне не по душе, когда женщина руководит моей жизнью. Я могу согласиться на такой расклад при условии, если только сам направляю свою жизнь. Мы станем одним целым. Мы уже стали им.

— Я не руковожу твоей жизнью. Делай, что тебе нравится со мной и всеми вокруг тебя.

— А почему я отправился на этот неприступный остров? Неужели ты считаешь, только ради клада, о котором никто никогда не слышал?

— Ты поверил мне.

— Вернее, хочу поверить, хотя я все равно бы отправился в Гвинтал. Ничто не помешает мне теперь дойти до цели.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ответ кроется там.

— Ответ?

— На вопрос, почему ты не соглашаешься быть со мной всегда. Хотя мы оба признаем, что нам суждено быть вместе.

Она покачала головой.

— Я уже говорила, что ждет тебя в Гвинтале. Клад — и ничего больше.

— В самом деле? Посмотрим.

В ответ на ее вздох он снова лег на спину. Странные мысли и сомнения от его слов будоражили душу. Прежде ей всегда удавалось оставаться честной с собой, не лгать себе и не лукавить. Зачем же тогда ей отталкивать Гейджа, когда она призналась себе, что любит его? Чего же она все-таки хочет и чего она ждет? И что с ней случится в Гвинтале?

Он, конечно, прав, она всегда доверяла Эдвине и Малику, несмотря ни на что.

С Гейджем все сложнее, он — сама яростная жестокость.

— Я никогда больше не заговорю об этом, — сказал Гейдж. — Но клянусь чем угодно, как и всегда, сегодня ты слышала от меня правду. — Бринн молчала. Он невесело рассмеялся. — А ты еще утверждаешь, что у тебя мягкий нрав. Ты считаешь, что от таких отношений страдаю только я. Верно. А ты представляешь себе физическую боль мужчины, когда он хочет, но не должен излить свое желание, освободить свою плоть?